и красивые, пьяные и не мы

тишины осталось слишком мало, чтобы на секунду вдохнуть в себя свежесть и трезвость замыслов. Музыку слышно так, будто она кричит в тебе, внутри, выливается из тебя невидимым фонтаном_источником. В такт каждое движений, по пальцам пересчитай все вдохи и духоту на выдох, чувствуя каждый аккорд клеточками тела. Смотришь вокруг, изучаешь расстояния от рук к рукам, от дыхания к чужим плечам и лицу_губам. Здесь повседневность замирает и разлетается на прах, исчезает в атмосфере туманом; серость всех ваших будней застывает и рассыпается на осколочную атаку льда по рукам, стоит только зайти в темноту помещений и заказать себе что-то безумное и горячительное. напейся от горя, утопи себя в алкоголе. по губам, по телу пройдет стократный импульс мертвого тока и уже не вернуть свою рассудительность и правильную нравственность. Мораль валяется под ногами, ее топчут, танцуют на ней, извивая себя в ирреальности. Зачем искать правильности в том месте, где навсегда черным цветом затмевает все светлые стороны души и принципов? танцуй, живи. под светом прожекторов мелькают слишком знакомые лица, рядом, в миллиметрах.
Что делать, когда тебе исполнилось двадцать лет и это маленький порог между прошлым и будущим длиною всего в одни сутки? убивать в себе истинную сущность и изламывать, крошить в пудру стереотипы. праздновать и отдыхать. расслабленность на самом высшем уровне, горит внутри огнем поражения, красным огнем изжигает всю бдительность. Мы не живем, когда в напряжении пытаемся обуздать ситуации вокруг, привести их в нормальное обыденное русло спокойствия; мы не живем, когда не умеем закрывать глаза и растворяться в других, в воздухе над нами. чей-то шепот слышен в сантиметрах между; кто-то говорит_кричит, имя Агата перекликается в отзвуках голосов, повторяется. Еще один маленький глоток мартини и вперед, в толпу людей, которых больше, может, никогда и не увидишь, не встретишь. так и должно быть, ты здесь Золушкой всего на одну ночь, и все это окружение – непроизвольный бал бедных сословий, а ты здесь краткой гостье, замаскированной принцессой, чтобы просто прочувствовать жизнь на ином уровне. Бокал вновь на одном из столов, кажется, в нем еще осталось алкогольной горячительности и безумства; только ты, девочка, уже исчезла среди чужих движений, на танцполе под звуки слишком бешеных композиций; вблизи, где-то, знакомые друзья-приятели сводят себя с ума этим жеманным отдыхом, фееричным празднеством. в честь тебя. одного дыхания слишком мало.
ты смотришь сквозь людей здесь, изучаешь мельком их лица, судорожную эмоциональность в глазах. Тебе, в общем-то, никакого до этого дела, но внимательность – порок, ты слишком быстро замечаешь то, что не следовало бы. Останавливаться уже слишком поздно. между двумя точками соприкосновения – желаниями и рассудком есть только маленькое пространство, чтобы убедить себя, где «правильно», где «добро» и где «зло», вот только на едва ли хмельные мысли не хватает резкой разумности, совсем не хватает. Эта разумность расплывается светом софитов и сумасшедших вспышек оттенков слишком разных цветов. ты видишь. Кажется, его зовут Адриан, кажется, он слишком знакомый и где-то уже мелькал, по страницам блестками. Черт. Где же это могло быть? Мысли совсем не хотят складываться в прилежную граненую схему логичности, убивая высокомерие в одну секунду до осознания. Преподаватель физкультуры, тот самый, в университете, это он. осознать и напомнить себе вдруг, что на уроки не являлась, наверное, уже около двух с половиной месяцев. Редко такое себе можно позволить, по изрядной цепочке нерушимых причин. Неважно. Что же он тут делает? В ночном боевом подразделении по расстрелу_растлению юных невинных душ музыкальностью и порочностью? Что он здесь делает, человек, который должен вроде бы бороться за правильность образа жизни? вот что называется: совмещать свою молодость и преподавательскую деятельность. Это невозможно. И ухмылка отражается в твоих огненных глазах, Агата. всего лишь несколько слов нужно, чтобы проверить свою теорию и понять, что возможно не ошиблась на лица. Всего лишь парочка каких-то быстрых движений в такт, чтобы оказаться слишком близко к нему для простого молчания.
- слушайте, спасите меня, м? – от кого? просто покажи едва ли знакомого паренька в толпе жестом руки, и сделай почти молебное выражение лица, вкрадчивым и до безмерности серьезным шепотом, чтобы расслышал только Куртис, ах да, кажется именно так; а в глазах ужас и почти истерика. Так сложно изобразить страх, когда хочется рассмеяться, но вроде бы получается, - спасете же? – этот почти жалостный тон, ходатайство на дальнейшую жизнь. и ты хватаешь его за руку слишком быстро и резко, словно он действительно «свет в конце туннеля» и может спасти от придуманного злодея в толпе из насыщенных алкоголем словно духами людей. Просто за руку и рывком сквозь толщу людей в темный проход, ведущий то ли в какие-то дебри здания, то ли в гардероб, где тишина и пустота. Шанс выжить и не попасть в руки выдуманному насильнику – максимален, а вот шанс адекватно объяснить происходящее уже точно преподавателю физкультуры из университета – минимальный. Придумай, хоть что-нибудь, девочка, пока останавливаешься в пустом коридоре, где все еще слышна музыка, но можно хотя бы продышать себе кислорода в легкие, вместо спиртного вакуума. Останавливаешься прямо напротив него, изображая недостаток фальшивой благодарности по щекам в ямочках улыбки. Придумай. Иначе будет поздно. Уже поздно.